Но внезапно меня отвлёк смех, который я уже, наверное, ни с чьим не перепутаю, ибо наслушался его столько, пока Пшёнка играла с моими сестрами, что из головы его теперь хрен вытравишь.

Выглянул из-за головы брюнетки и увидел, как Пшёнка заливисто смеется, прикрывая рот салфеткой.

Этот додик смог ее чем-то развеселить? А он не так плох как… мне хотелось бы.

Не знаю почему, но во мне проснулась гнида, которая жаждала провала очередного Пшёнкиного свидания. По-моему, отличная тенденция.

Приходилось периодически стекать по стулу и прятаться за кучерявой головой брюнетки, так как Пшёнка часто рыскала по столикам взглядом, словно кого-то выискивая. Неужели заподозрила, что я где-то рядом?

Пусть не паникует — я не лезу. Уверен, додик и без меня всё отлично испортит.

Но вот он, какого-то хрена, кладет свою лапу на руку Пшёнки. Она на секунду теряется, что-то говорит и уже сама хватается за его лапу двумя руками. И улыбается ему так, будто… Мне она так точно не улыбалась никогда. Мне она улыбается исключительно кровожадно, а ему… мило?

Какого, блядь…?

Внезапно наши с Пшёнкой взгляды встречаются, и я понимаю, что только что ей всё испортил. Неконтролируемая улыбка растекается по моим губам, пока Пшёнка торопливо сворачивается и сваливает, прихватив с собой додика и его плюшевого медведя.

Становится смешно. Почесывая бровь большим пальцем, я ржу сам с собой.

— Ты чё? — толкнул меня Айк.

— Над чем смеешься, Артём? — спросила меня брюнетка, растянув губы в обольстительной улыбке.

— Да так, — подмигнул я ей, пустив румянец по острым скулам.

А сам подумал о румянце на пухлых Пшёнкиных щёчках, которыми она, наверняка сейчас возмущенно трясёт, убегая прочь.

Пытаясь вновь поймать волну разговора, что происходил за столом, почувствовал вибрацию в кармане джинсов. Незнакомый номер.

Отвечать не хотелось. Наверняка это одна из тех, что хочет повторения. Но, немного подумав, всё же решил ответить:

— Да?

— Пряня?

Мысленно кайфанул и откинулся на спинку стула, услышав молящие нотки в знакомом голосе. Да и кто еще меня Пряней назовёт? Кроме неё об этом никто и не знает.

— Не терпится вернуть контейнеры? — спросил я, перекинув языком зубочистку из одного уголка рта в другой.

— Меня сейчас будут бить в парке за туалетами. Не хочешь посмотреть? Только быстрее давай, а-то всё пропустишь.

Стало ясно, что это нихрена не шутка. Пшёнка наверняка нашла приключение на место, на котором должно быть только белое кружево.

— Пшёнка, — выдохнул я, резко встав со стула. Взглядом нашёл туалеты, а неподалеку от них увидел додика, который обнимая плюшевого медведя, с кем-то чирикал по телефону вместо того, чтобы вписаться за девчонку, которую, вроде как, на свидание пригласил. А если Пшёнки рядом нет, значит она точно прямо сейчас с кем-то ебашится за сортирами. Вот только с кем? С местными бомжами? Собаками? Вообще ничему не удивлюсь. — Твою мать… — сбросил трубку и двинулся к указанному месту, обещая, что точно воткну кое-чью задницу в забор суток на пятнадцать. Исключительно в воспитательных целях.

Глава 16. Ольга

— Вася, — вяло всхлипнула женщина, зацепившись за резинку трико своего мужа, из-за чего его штаны поползли вниз вместе с трусами. К счастью, женщина остановила руку раньше, чем меня могло бы стошнить. — Вася, хватит. Пойдем домой.

Договорив с Пряником, я убрала телефон обратно в задний карман джинсов. Взглядом нашла палку, которой точно побью этого мудака, если он еще раз ударит женщину, которая едва могла шевелить языком. Я могла бы подумать, что она такая из-за серии хаотичных ударов от своей супруга, но что-то мне подсказывало, что они ничуть не трезвее его.

— Мама! — из ниоткуда, как лесные разбойники, вышли двое детей. Два мальчика лет пяти и семи вышли с той же стороны, откуда минутой ранее выбежала женщина, а за ней и ее муж. У обоих малых были в руках светящиеся мячи, которые сегодня в парке щедро продавали на каждом шагу.

Вот взяли бы и порубили ими своего отца! Зря купили, что ли?

— Мальчики, уйдите! — прикрикнула на них женщина, внезапно сорвавшись на истерику с такими крупными слезами, что у меня в очередной раз дрогнуло сердце, а вместе с ними и рука, которой я подняла с земли палку.

— Мама! — заревели мальчишки.

Младшего начало трясти, когда его отец в очередной раз ударил мать.

Старший бесстрашно двинулся на отца, замахнувшись игрушечным мечом. Меч, конечно же, оказался выхвачен из его ручек, а потом брошен в него же.

Взревев, мальчик схватился за щеку и упал на землю, начиная реветь, а младший всё никак не мог перестать трястись и кричать, умоляя родителей остановиться, так как мудак вновь и еще сильнее начал бить женщину теперь уже за то, что её «мелкие ушлёпки лезут, куда их, на хуй, не просят!».

Кажется, с этого момента у меня отключился инстинкт самосохранения. Еще и Вадим растворился, будто его и не было.

Я бросилась к мальчишкам и быстро отвела их за дерево, попросив не смотреть.

Вернулась к мудаку, который уже пинал, лежащую на земле женщину.

Он никак не реагировал на мои просьбы остановится. Вцепился в жену питбулем настолько крепко, что я не смогла оттащить его даже за футболку, которую лишь порвала. Не придумав ничего другого, что его могла бы остановить, я ударила его по жирной хребтине палкой, которая сломалась.

В руке моей остался маленький трухлявый обломок, который я, всё равно, планировала использовать для обороны, когда мужик повернулся ко мне с налитыми кровью глазами.

— Ты чё, сука, делаешь?! Охуела?

— Это ты что делаешь? — крикнула я в ответ.

Клянусь, если бы не кричащие за спиной дети, я бы не была такой смелой. Ещё бы побитая женщина побыстрее отползала.

— А тебя ебёт?

— А тебя?

Очень содержательный диалог у нас выходил с этим пьяницей. Высококультурный, блядь…

В один момент, когда мужик резко поднял руку и замахнулся, стало ясно, что «милой» беседой наша стычка не ограничится. И откуда только у пьяного в нолину типа столько сил и резкости?

Я хоть и успела наклонить голову, уходя от его удара, но, всё равно, край моей бестолковой головы он зацепил ощутимо. Мозг в черепной коробочке бултыхнулся.

Стиснув зубы, подстегнутая непрекращающимся плачем детей, которые подбежали к своей матери и попытались ее оттащить, я машинально воткнула мужику в ногу над коленом кусок палки. Но, всё равно, не успела и, сопровождаемая мужским рёвом, получила удар по рёбрам, из-за которого меня отбросило в стоящее рядом дерево. До звенящей в ушах боли руку оцарапало сухими ветками. Неконтролируемый всхлип сорвался с моих губ, когда я осела у дерева. Но на то, чтобы пожалеть себя у меня не был ни сил, ни времени, ни возможности, потому что мудак решил добить меня так же, как свою жену, ногами.

Я лишь успела отползти и накрыть голову руками, когда мудак резко опрокинулся лицом на землю и взревел.

А затем, вокруг нас будто запели птички и зазвучала дивная мелодия из романтических комедий, когда я во все глаза смотрела на мужественного и сурового Пряника, который как в замедленной съёмке, как настоящий полицейский застегивает наручники, повязал на лежащем лицом вниз мудаке свой ремень.

— Ты башкой когда-нибудь думать начнешь? — закричал на меня подошедший Пряник, и пение птиц вместе с романтической мелодией куда-то исчезло. Пластинку зажевало жопой реальности, в которой я сидела под деревом на сырой земле с текущей из руки кровью, а надо мной разъяренный нависал Пряник, снимающий с себя футболку, чтобы ею перевязать мою руку. — Какого хрена ты опять полезла в драку? Для этого менты есть, которые сегодня здесь дежурят.

— Да? И где твои менты, когда они так нужны? — кричала и я в ответ. — Ждут, когда в парке будет труп, чтобы повод для работы был уважительный?

— Дура! — рыкнул Артём сердито. Обхватил мою раненную руку за запястье и рванул на себя, чтобы снова попытаться перевязать.