Улыбаясь, продолжаю ласкать ее губами.

Сильнее удерживаю ее ноги, подбираясь к лону, когда Оля в очередной раз пытается сдвинуть ноги.

— Попахивает чем-то негигиеничным, — роняет она.

— Пахнет чем-то сладким, — отзываюсь я и касаюсь языком ее клитора.

Оля крупно вздрагивает, дёргается в моих руках и запускает пальцы в волосы, конвульсивно сжав кулачка.

— Божечки! — бормочет она и протяжно стонет, когда я начинаю кружить языком по ее влаге. — Ох!

Какая же она мокрая!

Синхронно с языком на клиторе, кружу пальцами у входа во влагалище. Подстраиваюсь под её темп. Чувствую, как Оля начинает чаще дышать, а затем и вовсе замирает на короткую секунду, чтобы, сотрясаясь всем телом, подтянуть меня за волосы к своему животу.

А она сильная.

Высвобождаю свою башку из ее захвата и нависаю над красоткой, по скулам которой растекся румянец. На истерзанных и покусанных мной губах легкая улыбка. Длинные ресницы мелко подрагивают и мне открываются яркие голубые глаза.

— Я просто обязана выйти за тебя замуж после этого, — выдыхает она.

— Ты ещё не всё попробовала. Готова?

Секунду подумав, глядя мне в глаза, Оля уверенно кивает.

— Я сейчас, — за презервативами пришлось встать и дойти до компьютерного стола.

Оставив упаковку рядом с Олей, снял с себя домашние штаны вместе с трусами.

Смотрю на Олю и понимаю, что к ней снова вернулся страх, пока она смотрела на мой покачивающийся в ее сторону член.

— Ох, Божечки! — выдыхает она. — А что ты не сказал, что у тебя здесь не только бантик, но еще и сердечко?

Она разглядывает мои татуировки, которые я умудрился набить на спор на первой же пьянке на первом курсе. Сильнее всего я прихуел от выбритого клочками лобка — это не то, что хочешь увидеть поутру, проснувшись в квартире с одними пацанами.

— Я думал, ты внимательно рассмотрела фотку.

— Я на нее вообще не смотрела. Мало ли. Может, у тебя член бантиком завязан. Мне не нужна такая психологическая травма. Хотя, ты знаешь, мне кажется, длины твоего члена вполне хватит на то, чтобы скрутить из него собачку… или что там из этих длинных шаров скручивают? — показывает она руками.

— Значит, он у меня длинный? — дразню я ее, раскатывая по всей длине презерватив.

— Я не скажу это вслух. Не скажу, — трясет Оля головой и прячет краснеющее лицо под подушкой.

Затаив улыбку, устраиваюсь между ее ног и приставляю головку к влажному входу.

Оля тут же убирает подушку от лица, и вновь я вижу неподдельный страх в ее голубых бездонных глазах.

— Последний шанс, чтобы передумать, — хрипло выдыхаю я.

— Только попробуй, — роняет она и сама тянется к моим губам.

От волнения у меня начинают трястись руки. Я робко вхожу в нее и стискиваю зубы от ощущения того, насколько в ней узко.

Оля издает стон. Я чувствую ее напряжение, но она прячет лицо в моей шее, вонзив ногти в плечи.

— Расслабься, — целую ее горячую кожу под ухом. Венка пульсирует.

— Я пытаюсь, — всхлипывает она.

Нахожу ее губы и горячо целую. Обхватываю рукой горло, чувствую, что Оля начала расслабляться, и вхожу глубже.

Шумно втянув носом воздух, Оля утыкается лбом в моё плечо.

Я еще даже наполовину в нее не вошёл, а уже хочу остановиться, чтобы перестать причинять ей боль.

— Давай-давай! — шепчет она едва слышно.

Чувствуя дрожь и не понимая, чья она, послушно продолжаю свой путь.

Оля молча всхлипывает, но не просит меня остановиться.

Я чувствую себя сапёром, продвигающимся на незнакомой территории. Еще никогда во время секса я не был настолько напряжен и аккуратен. И еще ни разу моему члену не было так тесно. Еще немного и я рискую получить прозвище скорострел.

— Может, в этом деле предусмотрена какая-нибудь рассрочка? — выдыхает Оля в плечо и снова прикусывает кожу.

— В смысле?

— Ну, типа, часть сейчас, часть как-нибудь потом…

— Нет, — усмехаюсь я. — Всё и сразу. Осталось совсем немного.

— Еще немного и ты выдавишь недавно прожеванную пиццу, — выдыхает Оля, и я, наконец, вхожу в нее до упора.

Начинаю плавно двигаться и осыпаться светлую кожу хаотичными поцелуями.

Я понимаю, что, испытывая боль, она вряд ли кончит, поэтому не пытаюсь растянуть удовольствие для себя. Стараюсь действовать быстро, но не жестко.

Ловлю на себе пристальный Олин взгляд из-под сведенных от боли бровей. Страха в ее взгляде уже не осталось. Есть лишь подкупающее доверие и, наверное, мольба, чтобы эта пытка не длилась вечно.

Чувствую, что близок к разрядке и снова вхожу в нее до упора. Зажмуриваюсь. Перед глазами плывут цветные пятна, голова кружится, по телу проносится крупная дрожь, и, выйдя, я обмякаю на Оле, опустившись головой на ее живот.

— Больно было так, будто ты выцарапывал внутри меня «Здесь был Пряник», — выдохнула Оля, играя пальчиками с моими волосами.

— Не весь Пряник, только Пряничный член.

— Я так и поняла, что фраза там вышла не короткая.

Глава 25. Ольга

Бревно, блин!

В очередной раз предпринимаю попытку, чтобы выбраться из-под руки Артёма и половины его туловища, которым он навалился на меня во сне. Обнимать меня просто рукой ему, видимо, показалось недостаточно. Поэтому он навалился на меня еще и частью торса и даже ногу не поленился закинуть. Лежит тут, бревно сексуальное! Упёрся своим большим… суком мне в ногу и даже бровью не повёл. Хотя я тут уже минут пять кряхчу, пыхчу и даже чуть-чуть потею.

Наконец, собрав волю в кулак, а во вторую сиську, которую он сжимал, я нашла в себе силы для того, чтобы свалиться с кровати и даже не прогрохотать по полу. На секунду, лёжа на полу, затихла, прислушиваясь к звукам на постели.

Штиль.

Я с облегчением выдохнула и села. Вытянула из-под одеяла футболку Артёма и быстро ее натянула. Трусы исчезли в неизвестном направлении. Скорее всего, сбежали от ёбаря-террориста, треща по швам. В принципе, лифчик тоже можно не искать.

Тихо вышла из комнаты. Настенные часы на кухне показали, что время уже почти полдень. Я, конечно, не скажу, что мы всю ночь прилежно спали, и своими первыми оргазмами я хвастаться тоже не буду, но я надеялась проснуться хотя бы часов в девять. А тут… можно поесть и снова лечь спать.

Ужасно хотелось что-нибудь схомячить. Сегодня ночью у меня было открытие — после секса я проглот. Мы съели пиццу, просто так с хлебом срубали оставшиеся колбаски и сыр, и даже не поморщились перед банкой шпротов.

Открыв холодильник, я пришла к неутешительному выводу — придётся что-то готовить. По своим братьям я точно знала, что с утра их лучше сразу покормить, если хочешь, чтобы они не выглядели как серийные убийцы в поисках жертвы. Поэтому я с уверенностью взяла ужасно раздутый пакет кефира, срок годности которого истёк еще две недели назад. Прихватила яйца с дверцы и, выдвинув нижний ящик холодильника, поняла, что Пряня тот еще сладкоежка. Столько банок со сгущенкой!

Пошарив по ящикам гарнитура, я, наконец, нашла муку. Вернее, ее остатки. Но на оладьи хватит.

Быстро замесив тесто, разогрела сковороду и начала жарить оладьи. Сняв первую партию, сложила их на тарелке и, прихватив с собой, зашла в комнату, где, даже не поменяв положение, всё ещё спал Пряня. Поднесла к его носу еще горячие оладьи, смахнула ладонью запах в его сторону и улыбнулась, когда темные бровки во сне сложились домиком, а губки вытянулись бантиком.

Возбудим и не дадим. Аппетит и пожрать, конечно же. Женщина я или нет?

Уже женщина!

Даже не верится!

Приложила ладонь к низу живота, всё ещё чувствуя, как там тянуло и ныло. Но это чертовски приятно!

Перевернула очередную порцию оладий на сковороде и боковым зрением засекла, как из комнаты вышел помятый Артём, натягивающий на ходу штаны, в которых еще вчера была я.

Хмуро на меня глянув еще сонными глазами, Артём вошёл в ванную комнату и вышел через несколько минут.

С тем же хмурым лицом подошёл ко мне и так быстро и резво обнял меня, отклонив назад, что я даже не сразу сообразила, что наши губы уже слились. Чуть лопаточку от кайфа не выронила. Клянусь, Артём был готов съесть меня, забив на оладьи.